BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Новости (глава 10)Часть 1 Подкатегория: без секса
Из-за густой хвойной приморской зелени казалось, что календарь Выборгского залива обгонял
течение городского времени на пару особенных недель, за которые в петербургских парках,
скверах, аллеях и палисадниках распускаются листья на деревьях, в нос бьёт запах черёмухи
и сирени из школьного сада, а городской пейзаж застывает в зелёной неге, в которой
простоит до конца сентября. Бродить по почти высохшему заказнику, где на голых
сельговых лугах только редко можно было разглядеть остатки бело-серой снежной каши на
мохово-лишайниковом налёте, было легко и приятно, однако мы недооценили масштабы
полуострова, и в какой-то момент уже устали надеяться разглядеть за очередным новым
некрутым подъёмом дороги матовый перелив сине- серого залива под стягивающими солнце
облаками. От первого за сезон по-настоящему тёплого загородного воздуха, бодрящего аромата
морских брызгов в ветре, разгоняющем тягучую, как патоку, вонь хвойной смолы, почти
закружилась голова. По пути к западному побережью мы собирали ветки для вечернего костра с
шашлыками, кусочничали, не в силах дотерпеть до условленного места для пикника, гадали,
что означает флаг Латвии на некоторых деревьях и камнях, пока Толя не объяснил нам, что
это никакой не флаг Латвии, а маркировка экотропы. Потом мы, борясь с непонятно откуда
взявшимся чувствами угрозы и страха, шарились по развалинам давно заброшенных деревень
малых народов, которые давным-давно жили на полуострове. К полудню, отставая от
расписания, мы достигли смотровой вышки, которая была похожа на шалаш мечты из детства и
представляла собой деревянное сооружение высотой в несколько этажей, построенное на опорах
трёх ветвистых деревьев с широченными стволами. За всё время прогулки мы никого не
встретили, хотя с вышки открывался красивый вид на тяжёлое прибрежное нагромождение
валунов, спокойную, с морщинистой рябью, синеву залива, где в самой дали ходили под
парусами несколько лодок, и на пятно солнца, гудящее за горой взбитого облака. Из-за
того, что обратно мы решили возвращаться не тем же путём, которым пришли, прогулка
растянулась ещё сильнее, и никто особо не удивился, когда по возвращении увидел на часах и
телефонах отчёты о более чем двадцати четырёх километрах пройденного за день расстояния.
Днём мы смотрели какой-то телесериал на телеканале "Домашний" и пили каждый раз, когда не
угадывали развязку серии за первые пять минут, сражались за право подключить свой телефон
к AUX и распределяли обязанности по подготовке ужина. Из стоящих недалеко домов тоже
доносились звуки музыки или телепередач, и гостей можно было увидеть, пока они вытаскивали
из багажника машины огромные пакеты с углями. После ужина подавали выпивку и устроили
дискотеку, на которую напросилась похожая по размерам компания из третьего дома,
заметившая, что мы привезли с собой колонки. В какой-то момент посреди ночи от кругов,
которые расходились по стакану с виски из-за грохотавших колонок, и от пьяного пения
такого громкого, что едва ли можно было расслышать самого исполнителя, и от танцевальных
пируэтов, на которые явно не были рассчитаны скромные летние домики, я вспомнил о
вечеринках, на которых бывал с Серёжей в самом начале нашего знакомства, и расчувствовался
так сильно, что пришлось выйти на улицу, обойти дом, перелезть через забор на чужой
участок и развалиться там на кушетке. Там я лежал, разглядывая блеск звёзд, и думал о том,
возьмут ли меня на новую работу, поступил ли я плохо по отношению к другим ребятам из
отдела, а ещё размышлял о том, что скажет Серёжа, когда увидит меня. Я не думал о том,
изменился ли он, потому что невозможно, наверное, было за семь лет не измениться, но
впервые задумался о том, почему он вообще захотел встретиться со мной, несмотря на то, с
какой тщательностью я оборвал все наши связи. Я вообще в первый раз позволил себе хотя
бы пофантазировать о том, думал ли он обо мне, как искал меня, если вообще искал, и какие
ожидания были у него от этой встречи. Я точно знаю, что он возвращался в родной город
дважды после того, как уехал в Америку, и оба лета я предусмотрительно провёл в других
частях страны. Он точно искал меня летом в двенадцатом году, писал парням из моей группы
и даже приходил домой к моим родителям один раз, представившись папе моим руководителем по
какому-то исследовательскому проекту. Все, что я слышал про него после 2012 года, я слышал
не из-за своего любопытства, а от наших общих знакомых в университете, связь с
большинством из которых была потеряна после того, как я уехал в Петербург. Но если попытки
залезть к нему в голову, которые не имели успеха даже когда мы проводили вдвоём дни и
ночи, привлекали меня каким-то трогательным чувством надежды на то, что я все ещё ему
дорог, или что ему есть, что мне сказать, или что ему на меня не все равно, то когда я
задумывался о том, что я ему скажу, если он вдруг спросит, почему после стольких лет
молчания и попыток избегать его я вдруг с радостью встречающего хозяина пса ринулся в
Москву. Этот воображаемый диалог, как бы усердно я ни разыгрывал его в голове между
мной и Серёжей, требовал в первую очередь какого-то разговора с самим собой, от которого я
уворачивался все семь лет. Оборвать с ним связь, отказаться от воспоминаний обо всём хорошем
и плохом, что у вас было и жить так, как будто бы ты его никогда и не встречал, казалось
легче, чем искать ответы на вопрос о том, почему мне было так больно. Какое-то время я
оправдывал такое поведение тем, что моя проблема никакой проблемой не является, что она
просто высосана из пальца, ведь вокруг меня регулярно сходились и расставались, а на
старших курсах даже успели пожениться (и развестись) несколько однокурсников, и все они
продолжали жить своей жизнью, многие даже похорошели после расставаний и разводов, не
забрасывали ни учёбу, ни тусовки, одним словом, не ломались, не прятались и не
закрывались, а, значит, если получилось у них, то получится и у меня. Было непонятно,
зайдёт ли вообще про это речь, но на всякий случай я решил подготовиться, и после
возвращения с майских каникул я стал ходить на пробежку без наушников, пытаясь
сформулировать наиболее честный, прямолинейный и лаконичный ответ на воображаемый вопрос,
разгадать эту загадку для самого себя. Со временем я понял, что мне было страшно
признаться самому себе в том, что я так с ним обознался, что отношения, которые были
такими ценными для меня, оказались не такими же ценными для него, и я злился на себя за
то, что позволил себе обмануться, и поэтому пытался забыть Серёжу как свидетельство
собственной ошибки, за которую мне было стыдно. На город, тем временем, сошло настоящее
лето: ночи ещё не белели, но солнце как будто постоянно висело над городом и таяло в
спокойных заводях залива поздно, после девяти вечера, оставляя на воде голубовато-зелёное
пятно. Распустились старые яблони во дворах и разросшиеся кусты сирени, с обломанными уже
ради цветов ветками, выстроились очереди за супрастином в аптеки, чиркали колеса
пенибордов и роликов по припорошённому лепестками черёмухи асфальту. Набережная Фонтанки
заполнилась несмолкаемым бормотанием аудиогидов, которые звучали смешно из-за старых
динамиков, на киосках у Московского вокзала обновили афиши с экскурсиями и прогулками,
колотили и мастерили неудобные летние веранды на Невском проспекте. До открытия
чемпионата оставалось около месяца, но в городе уже было заметно больше иностранцев, чем
обычно; иногда они просили помочь найти вход в отель, который был расположен не с фасадной
стороны здания, а спрятан в лабиринте внутренних дворов. Перерыв между майскими
праздниками и Девятым Мая я провёл дома и на работе, совершенствуя "компромат", который
насобирал за предыдущие пару месяцев. Подготовку к собеседованию у Вани осложняло то, что
изымать документы, фотографировать их и запрашивать банковские проводки нужно было так,
чтобы ни Парфён, ни Кристина ни о чем не догадались. Я сам не до конца понимал, зачем я
скрывал свои сепаратные переговоры с Ваней от ребят; себя я успокаивал тем, что в
спасательной шлюпке может быть только одно место, и что от успеха всей моей затеи зависит
моя поездка к Серёже в Москву. Если бы весь этот набор документов, отчётов, пояснительных
записок и замечаний попал в руки к главным акционерам, то они бы как минимум поняли, что
стремление подрядчика купить нашу компанию объясняется не его желанием взять под контроль
ситуацию со сдачей объектов, а другими, более корыстными интересами, и что если пустить в
ход определённые процедуры, то продажу можно усложнить и затянуть. Но я не собирался
показывать эти документы акционерам. На собеседование Ваня вызвал меня письмом на
электронную почту, которое я легко мог и проворонить из-за надоедливых рассылок, которые
улетали в папку спам. Я приехал в простом рабочем костюме со здоровой папкой документов и
флеш-картой на 64 GB памяти. Ваня встретил меня на проходной на первом этаже, пикнул
карточкой, что-то кивнул охраннику, который хотел было попросить меня предъявить
документы, и поманил за собой к лифту.
страницы [1] [2] [3] [4]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|