BlueSystem >
Горячая гей библиотека
Письма (глава 1)Часть 1 Автобиографический роман-исповедь с главным признанием
Предисловие Будь любим, мой читатель! Я приветствую тебя так, потому что
банальное пожелание здоровья наверняка уже успело тебе надоесть. Кроме того, я хочу слегка
обозначить основную нить моего повествования, которым надеюсь хоть немного увлечь тебя.
В своём вступительном письме я не стану более касаться этой темы, которую бесконечное
число раз пытались раскрыть до меня и наверняка делали это лучше. Вместо этого я хочу
обратить твоё внимание на прелести и потаённую бесценность мёртвого ныне эпистолярного
жанра. Тебе доводилось когда-нибудь писать письма, мой друг? Нет, я не имею в виду те
убогие, кастрированные нашим цифровым веком короткие сообщения, где можно, поленившись
душой, вставить штамповку из ничего не значащих символов. Я говорю о тех посланиях,
которые некогда люди оставляли в тайных трещинах цветущих деревьев. Они пахли сводившими
с ума благовониями и испариной трепещущих пальцев. Покоробившейся от влаги слёз бумагой
они ласкали искусанные губы. Их хранили под измученными ночными кошмарами подушками. Их
перечитывали, идя под венец, как на казнь, и прятали за воротом, бросаясь к смерти, как
в объятия суженого. Думаю, вряд ли со всей своей образованностью и продвинутостью ты
хоть раз утрудил себя выразить свои чувства и мысли на этой безответной великомученице.
Ты многое теряешь, мой ангел! Я могу долго и тщетно пытаться передать тебе, что
происходило со мной, когда, царапая клетчатую бумагу тетради и вновь переживая былое, я
дерзал возобновить давно утихшие диалоги душ. Наверное, мне стоило бы пробудить в тебе
желание бросить в почтовый ящик конверт с давно ждущими своего часа словами или уговорить
тебя писать письма, обещая, что это неминуемо приведёт тебя к пониманию других, а главное,
самого себя. Но я не стану этого делать. Я прошу тебя только об одном: дочитай до
конца эту ахинею, и на последних её страницах мы вновь заговорим с тобой, но уже
совершенно о другом, о чём сейчас я не могу даже заикнуться. Роме Привет,
Рома! Очень скучаю по тебе. Как ты там? У меня всё хорошо. Хотя, конечно, мне не хватает
твоей дружбы, твоего задора, твоего смеха. Погода, как ты любишь выражаться, понурая. За
окном минус двадцать три, и всё тонет в белой вязкой пелене. Метёт так, что страшно
выходить на улицу, совсем как в тот день, когда мы с тобой познакомились. Ты перешёл в
наш класс в декабре. Здоровый, матёрый второгодник, почти на голову выше всех. Сначала я
тебя побаивался, правда. Ведь до нашей дружбы я был "послушным, умным сыночком", в отличие
от некоторых. Помню, как ты впервые сел со мной за одну парту, чтобы списать у меня
контрольную по химии. Тогда краем глаза я увидел в твоей сумке книгу, которая явно не была
учебником, и (о, ужас!) пачку сигарет. Сейчас смешно это вспоминать! Черты твоего лица уже
тогда простились с незрелостью, взгляд у тебя был острый и какой-то похабно взрослый. Ты
носил тёртые джинсы, на твоих запястьях позвякивали браслеты, а одно ухо (охренеть!) было
проколото. Я заметил, что ты постоянно приносишь в школу какие-то странные книги, и пару
раз я видел тебя на улице с гитарой. От тебя веяло романтикой и чем-то ещё, запретным и
порочным. Ты стал вызывать во мне неудержимый интерес к своей персоне. Ещё бы! Со мной
совсем рядом оказался (как выразился однажды наш классный руководитель) "потерянный для
общества человек". Ты вёл себя не "как все". У тебя всегда на всё была своя точка зрения.
Ты разительно отличался от всех тех, кого я тогда знал, и это мне нравилось, меня к тебе
тянуло. Наверное, ты стал для меня первым кумиром моей жизни. Мне хотелось быть похожим
на тебя, подражать тебе во всём. С твоей подачи я быстро научился курить, пить и
прогуливать занятия, стал клянчить у тебя книги, стричь волосы так же, как ты. А однажды
я потратил целый день на то, чтобы найти на рынке такой же, как у тебя, свитер -
тёмно-синий, без узоров, с растянутым горлом (горло мне пришлось растягивать дома
собственноручно). Я брызгал его твоим одеколоном, одевал его и представлял себе, что это
твой свитер. Я получал почти физический кайф от этого. Почему? Быть может, я искал в
тебе избавление от моего одиночества. На тот момент стены моей маленькой комнаты начали
необратимо раздвигаться, оставляя меня одного посреди огромного, непонятного мне мира. До
тебя у меня не было друзей. Я всегда был не особо общительным человеком. Я жил в своём
маленьком замкнутом мирке, в своих фантазиях и сказках, где я мог быть кем угодно и
повелевать всем. Всё это покинуло меня, и я и сам не заметил, как оказался в заснеженном
пограничном городе, окружённом тюрьмами и военными лагерями, наедине с вопросом: "кто я в
этом незнакомом мире". И тут появился ты - такой классный, крутой, загадочный! Благодаря
тебе я узнал, что имею право быть не "как все", выбирать то, что мне нравится, без оглядки
на окружающих. Но самое главное, я понял: по большей части то, что мне нравится, не найдёшь
в учебниках, и об этом не узнать от родителей и учителей. Зато у тебя можно было узнать
много чего интересного... Помнишь, как мы накурились в лаборантской и устроили там
пожар? Было забавно. Нам тогда здорово повезло, что нас не выгнали из школы. С тобой всегда
было весело, но это не главное. Более важным для меня было ощущение нашего единства. Мы
были вдвоём против всех в нашем союзе, в нашем тайном обществе. Мне до сих пор не хватает
наших явок на чердак. Там мы покуривали и согревались дешёвым алкоголем, а потом ты играл
на своей гитаре и пел песни, смысл которых никогда не доходил до меня до конца, но каждый
раз они вызывали чувство, которое и сейчас я описать не могу. Мне было хорошо! Хорошо было
тянуть сигаретный дымок и слушать тебя, в паузах вставлять своё "Клёво", а потом просить
тебя сыграть мою любимую: про сосны, янтарную смолу и высокие травы. Я думаю, ты каждый раз
ждал этой просьбы, потому что всегда приберегал её для меня напоследок. Всё, что было
связанно с тобой, вызывало во мне неопределённое волнение, незнакомое мне чувство душевного
подъёма, я бы даже сказал полёта. Сейчас я бы назвал это вдохновением! Как-то раз мы
сидели с тобой на задней парте, и в гробовой тишине класса учитель читал лекцию о чём-то,
что нас с тобой волновало меньше всего на свете. Ты что-то рисовал в тетради, а я в это
время читал под партой самиздатовский журнал, который ты накануне где-то раздобыл. Там было
одно стихотворение, по-моему, зарубежного автора о расставании двух друзей навсегда. Сейчас
я не вспомню из него ни слова, но оно пробудило во мне незнакомую сладостную тоску,
исступленное отчаянье. Мне нестерпимо захотелось курить. Я смотрел в окно, где в свете
фонарей нёсся к земле крупный снег, и бормотал про себя только что прочитанные строчки. Я
ощущал, что мне открылось или даже вспомнилось что-то истинное, единственно важное, чему
я не мог дать определение. Непонятно, откуда взялись у меня эти чувства! Я никогда не
расставался ни с кем важным для меня. Тем не менее, то, что старался передать в тексте
автор, было как будто узнано мной. Наверное, это было предчувствием. Ладно, как
говаривала наша учительница по литературе: вступление затянулось. Я пишу тебе это письмо,
так как не могу сказать тебе всё прямо, а мне нужно, просто необходимо с кем-нибудь
поделиться своими воспоминаниями и чувствами, хотя бы с бумагой... Это было прошлой
весной. В спортзале, когда мы боролись с тобой на матах, я вдруг почувствовал, что у меня
встал. Уфф... Вот написал слово "встал", и мне уже полегчало. Я тогда попросился у учителя
выйти и прямиком побежал в сортир, где стал подавлять это неожиданное восстание. Я тискал
его и думал о тебе. В ноздрях у меня всё ещё стоял запах твоего пота. Мне представлялось,
как я наваливаюсь на тебя всем своим телом, как трусь щекой о твою шею, сжимаю твои
запястья... Я сразу не понял, что произошло, как-то не задумался над этим. Лишь потом,
недели через две, когда новая реакция моего тела на твоё близкое ко мне присутствие стала
постоянной, до меня дошло... Чётко помню этот момент. Мы с тобой шли по шумному школьному
коридору. Мимо нас шагала компания пацанов. Они что-то громко обсуждали, то и дело вставляя
в разговор матерные выражения. Эти слова привычной чередой, и вдруг от одного из них меня
пробрало. Педераст! Внезапно я осознал прямой, первоначальный смысл этого слова, которое
использовалось у нас в качестве обозначения плохого человека, вызывающего гнев и отвращение
у людей. И этим педерастом был я! Я испытал то, что называется шоком. Я не мог думать
ни о чём другом, кроме этого, и не хотел думать ни о чём вообще. Ты наверняка помнишь, как
я отговорил тебя идти на занятия, и мы отправились во внутренний двор покурить. Я медленно
тянул дым и боялся поднять на тебя глаза. В голове у меня звучало на все лады непристойное
слово, обозначающее для меня полный жизненный крах. Наконец, у меня наступило облегчение,
и некоторое время мне удалось не думать ни о чём. Я просто лежал на холодном бетоне и
смотрел в сверкающее чистотой апрельское небо. В ушах у меня звучал невообразимый, вселенски
прекрасный букет из всех спетых тобой песен. Мне стало смутно жаль того, что я не умею
играть на гитаре и не могу повторить эту волшебную музыку, которая показалась мне вдруг
божественным откровением. Постепенно музыка утихла, и дурман стал рассеиваться. Я
поднялся. Ты сидел рядом со мной. Я долго смотрел на тебя, улыбавшегося, закрывшего глаза.
Вдруг ты открыл их и посмотрел на меня. Я испугался. Мне вдруг показалось, что ты всё
знаешь, что все всё знают, и смотрят на нас. Мне хотелось убежать и спрятаться где-нибудь,
но от страха я не мог пошевелиться. Я ждал твоих действий, ждал того, что ты убьёшь меня
прямо там, но вместо этого ты достал из своего ботинка вторую нычку. Мне хватило и первой,
но я не мог перечить тебе. После нескольких затягов мне действительно стало плохо, меня
стошнило. Все мои сосуды начали пульсировать так, что, казалось, они вот-вот лопнут.
Сознание моё почти отключилось. Это меня, наверное, и спасло. Помнишь, как ты помог мне
дойти до дома? Я - нет. Неделю после этого я не появлялся в школе, сказав, что болею. Ты
так волновался за меня, звонил мне каждый день, хотел прийти проведать меня. Спасибо! Я
соврал тебе тогда о том, что у меня краснуха. Мне не хотелось встречаться с тобой, так как
мне надо было прийти в себя. Надеюсь, ты меня поймёшь! После этого я стал избегать тебя.
Теперь ты знаешь почему. Извини, если я обидел тебя. Я не мог рассказать тебе обо всём,
потому что боялся последствий. Ромка, как же мне было хреново! Я еле дотянул тот учебный
год. Для меня это было пыткой - видеть тебя каждый день, очаровываться тобой всё сильнее
и бояться выдать себя неосторожно затянувшимся взглядом или странно нежной улыбкой. У меня
реально прогрессировала паранойя, в душе зрел внутренний неразрешимый конфликт, просто
лютая достоевщина! Когда наступили каникулы, я вздохнул с облегчением. Впереди было
целое лето - лето без тебя! Но первые дни спокойствия сменило форменное безумие. Каждое
утро я просыпался с желанием бежать к тебе! Предоставленный сам себе, я не находил другого
занятия, кроме как гулять возле твоего дома, мимо школьного двора и по всем тем местам,
где можно было, чисто теоретически, встретиться с тобой. Пару раз мне это удавалось.
Заметив издали твои широкие загорелые плечи, я прятался в ближайшей подворотне, где
выкуривал одну сигарету за другой, после чего шёл домой страдать дальше. Грядущий учебный
год навис надо мной дамокловым мечом, падения которого я почему-то ожидал с отчаянной
надеждой. Переезд моей семьи стал для меня неожиданным спасением. Может, это и было
трусливым бегством с моей стороны, но от меня же в данной ситуации ничего не зависело.
Просто так всё сложилось! Я обещал звонить тебе, но ни разу не набрал твой номер. Мне
стыдно за это! Я надеялся забыть всё это, но, как видишь, мне это не удалось. Сейчас я
думаю, что всё было не так катастрофично, как мне казалось тогда. Думаю, что с этим
диагнозом можно было жить. Ведь я, определённо, не один такой нестандартный. Кстати,
спасибо тебе за то, что привил мне иммунитет к негативной оценке общества. Ой, чувствую,
он мне пригодится! У меня всё хорошо, публика в новой школе терпимая. У меня даже друг
есть - такой же клёвый, как и ты, и тоже полный распиздяй. Я тут проговорился по пьяни,
что я "такой", так всё нормально, как будто так и надо... Не знаю, хватит ли мне духу
отправить это письмо? Я тут подумал: ты ведь, наверное, можно сказать, типа моя первая
любовь, а говорят, что такие вещи очень важны и никогда не забываются. Надеюсь, что у
тебя всё будет хорошо. Не скучай без меня! Твой друг Никита.
страницы [1] [2] [3] . . . [11]
Этот гей рассказ находится в категориях: Любовь и романтика, Молодые парни
Вверх страницы
>>>
В начало раздела
>>>
Прислать свой рассказ
>>>
|